e-democracy.md

|||

Максим Кузовлев / 15 апреля 2009

Приднестровский конфликт длится около 20 лет. За это время он прошел много этапов и фаз. От «горячей фазы» (боевые действия — 1991–1992 гг.) — до нынешнего состояния «статус-кво». За это время выросло новое поколение людей, которое не застало советского периода и жило в условиях фактически разделенного государства.

Кстати, между сторонами конфликта после активной фазы не подписано окончательного мирного соглашения, — есть только Соглашение о прекращении огня 26 июля 1992 года.

Остальные многочисленные тираспольско-кишиневские документы касаются, в основном, экономической сферы. Большинство из них не работает, их положения имеют силу только на бумаге. У обеих сторон конфликта имеется целый набор претензий и обвинений, и ни одна из сторон конфликта на данный момент не готова, или, по крайней мере, не имеет желания эту ситуацию разблокировать, считая, что любая уступка — это ущемление собственных интересов.

В чем же причина неразрешенности конфликта? По мнению многих западных экспертов, приднестровский конфликт — самый простой в плане разрешения из всех постсоветских замороженных конфликтов. Однако столь продолжительное его существование — весьма весомый аргумент задуматься и разобраться в том, почему «самый легкоразрешимый постсоветский конфликт» никак — ни тяжело, ни легко — не разрешается.

Этой вопрос требует глубокой и серьезной разработки с подробным разбором всех причин и коллизий рассматриваемого конфликта. Думается, что при необходимости, такая работа будет проведена, мы же в данном случае, представим наш взгляд, наши выводы, которые, что называется — лежат на поверхности и не заметить их — весьма сложно.

За время своего существования сам конфликт трансформировался. Он как живой организм — развивался, изменялся. Если образно выражаться, то сейчас он представляет своеобразный «многослойный торт». В этом регионе пересекаются различные интересы стран, прежде всего Российской Федерации. У самой Российской Федерации, вернее сказать, у ее руководства менялась точка зрения на Приднестровье. Во времена Ельцина, Россия поначалу решила оставить здесь свое влияние, активно участвовала в процессах происходящих в Приднестровье, имела на этой территории большой воинский контингент, но, с течением времени, изменила свою позицию, стала активно выводить свои войска. К концу правления Ельцина, эти процессы несколько замедлились, войска остались в размере 1300 человек, плюс миротворческий батальон, стало вывозиться только вооружение.

Впоследствии, присутствие Российской Федерации (РФ) в регионе стало нарастать. Особенно после провала (неподписания) в ноябре 2003 г. «Меморандума Козака» российско-молдавские отношения резко ухудшились, РФ стала активно внедряться в регион — главным образом экономически, приватизируя крупные объекты промышленности, фактически контролируя газопровод на Балканы. В это же время, на международной арене позиции России стали укрепляться, она из страны-должника превратилась в страну-донора. Приднестровский регион стал использоваться в больших политических играх. Помнится, к примеру, что в вопросе о предоставлении статуса независимого государства Косово, российская позиция, была предсказуемо резко отрицательной. В случае признания независимости Косово, Россия оставляла за собой право признать непризнанные государственные образования на территории постсоветского пространства, в том числе Приднестровье. Признания Приднестровья не состоялось, обошлись Южной Осетией и Абхазией. Но, думается, роль ПМР — как эдакого «маленького ответчика за российские обиды» — еще будет сохраняться продолжительное время. Кроме того, Россия увязывает полный вывод своих войск с территории Приднестровья с «окончательным урегулированием приднестровского вопроса, который бы устроил обе конфликтующие стороны».

В регионе проживает около 100 тыс. российских граждан, многие живущие в регионе — работают в РФ. Большинство жителей говорит на русском. Вся официальная переписка, документация в регионе ведется так же на русском языке (при этом, официальными, помимо русского — являются молдавский и украинский).

Национальный момент, который был катализатором процессов в конце 80-х начале 90-х, время от времени дает о себе знать. Не секрет, что большая часть жителей сел расположенных в непосредственной близости от территории контролируемой Республикой Молдова, настроены достаточно прохладно, а частенько и весьма негативно по отношению к приднестровской власти. Однако, по нашему мнению, языковой вопрос с течением времени перестал быть главенствующим. Главным вопросом, как и во все времена, стал вопрос выгоды, вопрос экономический или политико-экономический.

Есть мнение, что конфликт трансформировался в бизнес-проект. Мол, некоторые (прежде всего, имеется в виду, нынешняя приднестровская власть, и самая крупная бизнес-структура в регионе) очень даже неплохо живут. Им выгодна ситуация, они на коне, в принципе у них нет явных стимулов к кардинальному решению ситуации.

Конфликт зародился во времена развала СССР. Сейчас совсем иная реальность, совсем иные отношения. В Молдове за это время сменилось несколько экономико-политических элит, эти же процессы не минули и Приднестровский регион.

Стабильно только одно — можем это утверждать как констатацию. На любых переговорах по «окончательному разрешению конфликта» молдавская сторона поступает по принципу: «один шаг вперед — два назад». Постоянное переигрывание условий, постоянное состояние «двойного дна», «постоянное непостоянство». К этому привыкли все переговорщики, все посредники, да и участники, время от времени меняя состав не меняют традиций.

Ещё интересный момент. Приднестровский конфликт уже лет десять не является главным вопросом в РМ. По большому счету с ним свыклись, и очередной переговорный процесс возникает спорадически в силу разных, как субъективных, так и объективных причин. РМ — не может жить без этого конфликта, она просто пока что не представляет себе иного бытия. Во всех сферах жизни, в том числе и экономической. Второе десятилетие существует уникальная ситуация двух таможенных пространств в одной стране. И этой уникальной ситуацией — умеют пользоваться как в Кишиневе, так и в Тирасполе.

Приднестровский конфликт часто используют как пугало, то одна, то другая сторона. Официальные власти РМ сетуют всем подряд на то, что не могут нормально вести молдавский корабль из-за приднестровской пробоины, а приднестровские власти — на то, что их считают частью молдавского корабля.

Прежде всего, обе стороны на властном уровне живут по принципу «как мне хорошо, когда тебе плохо», и ни одна из сторон пока реально не готова на сближение. Постоянное обращение к «большим дядям» — ЕС, России, США — лишь работа по привлечению к себе большего внимания и перетягиванию их на свою сторону. Но эти обращения — лишь отдаляют стороны, в конечном итоге складывается ситуация, что фактически вопросом должны заниматься не стороны конфликта, а «большие дяди», у которых и без того достаточно забот. Не стреляют, живут как-то люди, огромных запасов природного газа и нефти не обнаружено, какая-то стабильность существует, определенный баланс интересов присутствует — замечательно, пусть пока все остается так. Ни у ЕС, ни у РФ, ни у США — на данный момент нет четкого и продуманного сценария, что делать в Приднестровском регионе. Все хотят разного, хотя декларируют, вроде бы общую цель — объединение страны.

Ждет ли Приднестровье судьба Северного Кипра, признанного только Турцией и живущего только за счет Турции? В Приднестровском варианте, понятное дело, признание только Россией и жизнь только за счет России. Вряд ли это возможно в ближайшем будущем. Общей границы с Россией у Приднестровья нет, Украина по отношению к Приднестровью позиционирует себя как «не друг, но и не враг», зависеть от прихотей Киева (возможное закрытие границы, введение новых таможенных правил и т.д.) в случае признания Россией Приднестровья Москва не будет.

Молдавской же элите, сейчас не до Приднестровья, со своими делами в Кишиневе бы разобраться. То есть еще новый отрезок времени, когда всем «не до него», еще большее отдаление. Сколько будет ещё этих «отрезков»?

Может Приднестровье повторит путь Черногории, являвшейся номинально частью Османской Империи, но фактически оно было независимое государственным образованием с 1796 по 1878. Признание её независимости — результат спора (русско-турецкой войны 1877–1878 гг.) «больших дядь» того времени — Османской и Российской империй.

Времена, конечно, сейчас иные. Но вот алгоритмы поведения властных элит — во все времена — очень предсказуемы.